ИСПЫТАНИЕ ВОДЫ

И павловского вокзала
раскаленный музыкой купол...


С детства сестра ходить не умела,
Как восковая кукла лежала,
Ни на кого она не сердилась
И вышивала плащаницу,
Бредила даже во сне работой;
Слышала я как она шептала:
«Плащ богородицы будет синим,
Боже, апостолу Иоанну...»
Анна Ахматова

Я днесь навострился в Павловск,
пройти в парниковое стойло вокзала,
где до первой войны, если верить книгам,
лопасти музыки дальнобойной
буравили небо налетом окисленным -
самолетными скважинами ангины.
Соболезновал флот искрометных звуков
амальгаме воздуха с астмой еловой
и звездоносной рождественской сыпью...

Дух захватило - булавочным паром...

И низколобый гудок паровозный
запустил до-ре-ми по каренинским рельсам,
косточки шпалам перемывая.
Звук взял направленье в египетский витебск.
А вокзал (Царскосельский - бывший)
в аккорде напутствий не взял ля-диеза.
Я прорысил сквозь морозца босую воду,
по катку диковинного перрона -
грядки водопадного снега взбиты,
и ледовитые заносы круглятся
шариками «морожено» в плошках.
Глупость сморозил - мои вспоминанья
окоченели дольками льдинок.
Вероломная судорога их схватила,
осуждая на летаргию без тени побудки.
И бог не спас меня от нашествий
чужих и вспыльчивых припоминаний,
чтоб они грелками мне послужили.

В клавесинном начале века
на лиственичные ступени вокзала
упал царскосельский лебедь последний,
кипарисовых ларцов создатель -
ведь разрыв трилистников сердца и сновидений
летален и равнодушен.
Его посмертные мускусные виденья,
остуженные камфарой и тмином,
проступили на леднике платформы -
полигоне для одичалых подметок -
и на заметеленном чепраке электрички:

...в ботаническом средоточье сада
белеет черемухи прачечный кипень,
утепленные полотняной мастикой
бухтят кипятком самоварные заграницы
в хлеборезном москворечье прихожей,
где ангел домашний с наливными судками,
в переднике слепеньком, с выпечкой на подносе,
втридорога накормит тургеневской снедью,
сладким по куприну и сдобною водкой забвенья.
Умастится сурьмою сестрица Елена -
отдают ее снадобья восковые
страстями дурнушки по Иоанну.
Котенка в наполеоновой треуголке
она напоит валерьянкою синего моря -
от мигрени колодезной духота землянична -
а от упреков синильного солнца укрытье
заготовлено в крымского времени каменоломнях,
где молоточки цикад оттеняют
восклицания плоскогорного фортепьяно.
Видно и вправду подходит пора равноденствий!

ПРОХОДЯ МИМО КОСТЕЛА ФРАНЦУЗСКОГО КОНСУЛЬСТВА

Вдруг кто-то вошел и сквозь гул голосов
сказал: - Вот моя невеста.
Александр Блок

1

О Езус, милая, прокляни мое рождество в Год Быдла.
Я имяславцем отсопел твою мессу,
В судьбу твою влез ужом, слинял в нее выдрой,
Под беса косил - девки кликали меня бесом.

2

Крыжовник крал и купальниц в садах города Тарту,
Примеривал щучий костяк краснодеревца-костела
Столпа позвоночного вместо - выпала бита карта...
Мне Матка бозка вручила в длани фиал - расколот

3

на семь частей он: в тверди его отразились
Колотушка судьи Семиной, заунывное карканье "канарейки",
Митра шишиги, песенка о святодарствах могилы,
Макушка дворца Штакеншнейдера в краснодевичей тюбетейке,

4

Червонный Лесбийский садик, подкованный стан олимпийца
Змее меднозубой тонзуру стригущий копыто-бритвой...
И все это в прошлом. Речь моя святочной спицей
Прошлого ради вяжет попону молитвы:

5

.................................................
.................................................
.................................................
.................................................

6

Спали, чернохвостка-дево, мени, ни кровинки-ягненка,
Пусти в колокольной люльке иль на шаре воздушном,
И оберни крест-накрест льняной бечевой пеленки
Под жалобные салюты фортепьяно или хлопушек.

7

Не хватит ни зла мне,(цезура), ни темненьких сил, ни жеста
На скате жизни жирнеющую точку рябую
Задрочить указательным двуеперстьем: - "Вот моя невеста!" -
И тем превратить ее в крестообразную запятую.

АВИАТОР

Иль отравил твой мозг несчастный
Грядущих войн ужасный вид
Ночной летун, во мгле ненастной
Земле несущий динамит.
Александр Блок

Я не альфа колючей росписи,
Не омега ключей семи,
Только ижица тонкой лопасти,
Опрозраченная вельми.

Не подвластна мне чисел скоропись,
Мною пуст океан пустот,
Через три я просеян короба,
Через светопись облачных сот.

То в лучинках рапирных облако -
Моей казни букварный смысл.
Излучусь я хвостатым топливом
Листоградом сгорая - вниз...

Своему я сработал имени
Жарким лобзиком мавзолей
На Азове, на Зге, на Ильмени,
На базаре ручных смертей.

Легион - имя мне. И по-черному
До изнанки топленая бронь
Облегла мя. И в зенки заемные
Нацедилась соленая сонь.